Идентификация адвоката с его подзащитным, увы, встречается довольно часто. Иногда неприязнь в отношении обвиняемого насаждается средствами массовой информации, за которыми стоит большая государственная машина.
В жизни и кинематографе немало таких примеров. Один из них – дело Жана Батиста Тропмана. В XIX веке французский рабочий механик был признан виновным в убийстве семьи из 8 человек. Дело своей жестокостью и цинизмом возмутило всю Францию. Защиту принял известный адвокат Шарль Лашо. На адвоката обрушился град обвинений, ему угрожали; появилось выражение «прелюбодей слова». Но Лашо не отказался от защиты под давлением общества, проявив твердость духа и гражданское мужество.
В военно-историческом фильме Стивена Спилберга «Шпионский мост» юристу из Бруклина выпадет нелёгкое дело. Его назначают адвокатом пойманного разведчика, обвиняемого в ведении шпионской деятельности в пользу СССР. Действие разворачивается в разгар холодной войны. Жена просит отказаться от дела, опасаясь за жизнь детей, коллеги и судьи предлагают провести защиту формально. После того, как адвокат заявил, что будет защищать права своего подзащитного по всем принципам справедливости, как если бы обвиняемый был американским гражданином, на него и его близких обрушивается безжалостная ненависть общественности и СМИ. Несмотря на все угрозы в адрес юриста и его семьи, профессиональный долг для него остается превыше всего. Он полностью следует конституционным нормам, и ему удается убедить судью не приговаривать подсудимого к казни, хотя присяжные признали шпиона виновным.
О праве адвоката на собственные убеждения, профессиональных установках и столкновениях с общественным мнением поговорили с первым вице-президентом Адвокатской палаты города Москвы Генри Резником.
Адвокаты преступников не защищают
Адвокаты не защищают ни бандитов, ни террористов, ни насильников. Они защищают лиц, которые обвиняются в бандитизме, терроризме, насилии. Что тут можно сказать? Житейская психология такая, такими люди были, есть и, думаю, будут всегда, если их не сменят роботы. Принимая поручение на защиту, адвокат должен включить свою профессиональную установку. Наша деятельность односторонняя. Так определил закон, таковы вековые традиции. Человек, привлекаемый к уголовной ответственности (а мы сейчас говорим об уголовных делах), противостоит государству сначала в лице следователя, потом прокурора, профессиональных юристов, за ними вся государственная громада, которая наваливается на обвиняемого. Ему в помощь тоже нужен профессиональный юрист, единственной задачей которого будет защищать и только защищать. Категорический запрет – действовать во вред тому человеку, которому ты оказываешь юридическую помощь.
Профессиональный взгляд на профессию юриста в международном сообществе
В Англии традиционно в уголовном суде с обеих сторон – и обвинения, и защиты – участвуют только барристеры – профессиональные адвокаты. Лишь последние три десятилетия появилась фигура прокурора – да и то по менее значительным делам в магистратах. Так вот, барристер один день может быть обвинителем: он заключает договор с государством и представляет сторону обвинения. На следующий день он может быть защитником, а завтра садится в кресло судьи: 25% барристеров выполняют судейские функции. Вот как так? Сегодня он прокурор, завтра он адвокат, послезавтра он судья. А вот это как раз иллюстрирует профессиональный взгляд на нашу профессию независимого юриста – его поведение определяется процессуальной ролью, которую он на себя принял.
Врач, возмущенный опухолью
Преступление всегда находится в прошлом. Его надо устанавливать по тем следам, какие оно оставило. Есть целый этап предварительного расследования, где собираются доказательства, где тоже участвует адвокат-защитник. Адвокат не очевидец преступления – как следователь, как и прокурор, как и судья. Единственный источник информации для него – это тома уголовного дела. Он их смотрит, изучает доказательства, формирует свое отношение к ним, соотносит с позицией обвиняемого. Не забываем – адвокат не может действовать во вред подзащитному (недаром наша профессия сравнивается с врачебной). Давайте представим себе, что врачу надо прооперировать опухоль. Он делает разрез и вместо того, чтобы делать операцию, начинает возмущаться: «Эта опухоль, она такая огромная, злокачественная, жуть какая». И адвокат как врач, только он не делает операцию, а оценивает материалы дела, которые готовила сторона обвинения. И ему предстает не опухоль, а жестокий убийца, ужасный изувер, который еще и заявляет, что вину свою не признает. А адвокату закон предписывает не только не вредить, но и помогать при наличии серьезных обвинительных доказательств. И не возмущаться, а как врачу проводить свою профессиональную работу.
Имманентные характеристики общественного мнения
Бывают дела, по которым взбудоражено общественное мнение. И в таких случаях действительно не позавидуешь адвокату – налицо сильная головная боль. Неслучайно в статье 18 Основных положений о роли адвокатов, принятых восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступлений в августе 1990 г. в Нью-Йорке, говорится, что адвокаты не должны идентифицироваться с их клиентами и делами клиентов в связи с исполнением их профессиональных обязанностей. Почему она вообще появилась? Потому что реально идентифицируют. Иначе бы нормы такой не было. Здесь мы, конечно, упираемся в проблему неких имманентных характеристик общественного мнения. Когда возникает громкое дело по тяжкому преступлению, подключается пресса, вбрасываются доказательства в публичное пространство, рядовой гражданин отождествляет себя все-таки не с преступником, а с потерпевшим. Возбуждаются далеко не радостные чувства к человеку, который обвиняется в совершении какого-то тяжкого преступления: например, изуверского убийства или многомиллионного хищения. Это имманентно, потому что изначальная установка у рядового гражданина не защитительная, а обвинительная. Преступность была всегда. Периодически человек сталкивается с тем, что преступления совершаются в отношении знакомых и близких, в таких случаях взбудоражены наши нравственные чувства. И понятно, что не приветствуется защита человека, который в твоих глазах уже виновен. А вину может признать только суд, до обвинительного приговора, вступившего в законную силу, никакого преступника официально нет. А есть только человек, который обвиняется в совершении преступления. И ему предоставляется право на защиту, которое универсально и не делится в отношении разных преступлений: это особо гнусное, это особо изуверское, поэтому никакой ему защиты. Второй момент. Есть дела, особо потрясающие наши нравственные чувства. Они встречаются не столь часто и представляют действительно тяжкое испытание для адвоката.
Израильский адвокат надзирателя Третьего рейха
В конце 1970-х было объявлено, что в США обнаружена одна из самых страшных фигур гитлеровского рейха, палач, который зверствовал в лагере смерти «Собибор» по кличке «Иван Грозный». Надзиратель отличался чудовищной жестокостью даже среди коллег-эсэсовцев. Он закрывал людей в газовых камерах, издевался над ними, чуть ли не отрезал груди у женщин. Его обвиняли в соучастии в убийстве более 27 тысяч человек. Обвиняемого в убийствах Ивана Демьянюка опознали 18 независимых свидетелей, узников лагерей, как палача «Ивана Грозного».
В 1986 году он был депортирован из США в Израиль. Защищал его израильский адвокат Йорам Шефтель. По этому делу была абсолютная консолидация общественного мнения. Судебный процесс проходил на территории Израиля. И защитник сумел посеять сомнение среди судей в том, что Иван Демьянюк был тем самым «Иваном Грозным», а он был только похож на него. У истинного «Ивана Грозного» - доказывал Шефтель - была фамилия Марченко. И адвокат обосновал, что они были действительно очень похожи: предоставил фотографии, оспорил материалы, присланные из Советского Союза. В 1993 году Верховный суд Израиля принял решение об отмене приговора и освобождении Демьянюка из-под стражи. Один из свидетелей обвинения, потерявший всю семью в Холокосте, ещё в начале процесса подстерёг Шефтеля и плеснул ему в лицо кислотой за то, что он взялся защищать Демьянюка. Адвокат в итоге ослеп на один глаз.
Давайте представим себе адвокатов, которые защищали Эйхмана, повинного в уничтожении 6 миллионов евреев. В то время газеты, заряженные праведным гневом, обличали адвокатов, демонстрируя, как и рядовые обыватели, непонимание их работы и низкую правовую культуру. В таких случаях люди должны слышать из уст уважаемых государственных деятелей, интеллектуальной и политической элиты об истинном назначении адвоката в процессе, без участия которого он просто не может состоятся.
Беслан
В ходе операции по спасению заложников в школе № 1 Беслана Северной Осетии был пойман и задержан единственный террорист, который предстал перед судом. Все адвокаты Северной Осетии отказались его защищать по соглашению. Ему должен был быть выделен адвокат по назначению. Так и по назначению все адвокаты республики отказались. А вот это уже нарушение профессиональных обязанностей. Если тебя назначили, ты обязан пойти. В конечном счете в процессе оказался вчерашний стажер. И этот молодой адвокат защищал оставшегося в живых террориста. У меня нет подробностей, но совершенно ясно, что не было спора об участии подсудимого в террористическом акте. Стоял вопрос о степени его вины: был ли он вовлечен старшими, может, под угрозами он был загнан насильно в банду, как обращался с заложниками, реально ли он убивал людей. Даже тогда, когда в течение двух с половиной дней террористы удерживали в заминированном здании 1 128 заложников (преимущественно детей, их родителей и сотрудников школы) в тяжелейших условиях, отказывая людям в удовлетворении минимальных естественных потребностей, для осуществления защиты было определенное пространство. Оно есть всегда. Не существует такого дела, чтобы нечего было сказать в защиту человека, оказавшегося на скамье подсудимых.
После процесса нахождение этого молодого адвоката на территории Северной Осетии стало небезопасным, он перевелся в Москву, несколько лет практиковал у нас в столице. Почему? Его идентифицировали с террористом в противоречии с нормой Основных положений о роли адвокатов, принятых восьмым Конгрессом ООН. В страшной трагедии праведный гнев полностью уничтожит и без того неразвитую правовую культуру.
Защищая, адвокат, помни, повесят не тебя
Такие дела, потрясающие общество, все же встречаются редко. Но как в таких, так и в любых других, у адвоката должна быть абсолютно профессиональная установка. Да, ей не всегда просто следовать. «Защищая, адвокат, помни, повесят не тебя» – афоризм английских барристеров. И не стоит упрекать англичан в цинизме и бесчеловечности. Что они имеют в виду? Что адвокат – это советник, а не подельник! Адвокат приглашается как профессионал, нужны его правовые познания, чтобы подвергнуть критическому анализу доказательства обвинения. «Я убежден в том, что этот человек невиновен» – с полным основанием эта фраза должна звучать не по каждому делу, где есть спор о виновности. Чаще надо говорить «вина не доказана». Существуют презумпция невиновности и доказательства, которые предъявил прокурор, а защита их опровергает. При недоказанной виновности выносится оправдательный приговор. Этого требует конституционный принцип презумпции невиновности.
Случаи из практики. ГКЧП
Во время августовских событий я для себя решил, что буду защищать первого, кто ко мне обратится. И вот мне представилось защищать генерал-лейтенанта Юрия Плеханова, который возглавлял 9-е управление КГБ СССР — службу правительственной охраны. Во время путча он находился в резиденции президента СССР Михаила Горбачева и обвинялся в его аресте.
Многие мои друзья и знакомые недоумевали, почему я – демократ и либерал – защищаю соучастника ГКЧП. И ведь в действительности я не разделял их идей и полагал, что объективно эти люди действуют во вред стране. И то, что не творится политическая расправа, а производится полноценный состязательный процесс, я расценивал как большое достижение нарождающейся демократии. Дело закончилось амнистией. Меня спрашивали: «Ты что, не мог уклониться? Почему тебе обязательно надо было участвовать, ты же своим авторитетом и известностью их всех обеляешь». Объяснял: «Выполнял профессиональный долг, защищал право на защиту».
Случаи из практики. Грузино-абхазский конфликт
Грузино-абхазский конфликт, обострившийся в конце 1980-х годов, мгновенно поляризовал общество. Становились врагами друзья, рушились семьи. Ты был плох, потому что грузин, или потому что абхаз. 15 июля 1989 года в центральном парке Сухуми (на тот момент столице Абхазской АССР в составе Грузинской ССР, - прим. ред.) произошло столкновение между абхазской и грузинской молодежью с применением холодного оружия, арматуры, камней и дубинок. В этом парке был убит всего один человек, правда, известный: председатель сухумского отделения Народного фронта Грузии Владимир Векуа. Обвинение было предъявлено студенту Юрию Палбе, который якобы нанес смертельное повреждение. Ко мне за его защитой обратились мои друзья – интеллигенты-абхазы. Среди них был ныне покойный великий писатель Фазиль Искандер. Процесс проходил в Грузии. Убитый Владимир Векуа был очень достойным человеком, интеллигентным, образованным. В Тбилиси, где проходил процесс, приехали и родственники убитого. Во время судебного разбирательства на меня постоянно смотрела вдова Векуа, необыкновенной красоты молодая женщина с детьми. Адвокат – живой человек. Я не выдержал, подошел в перерыве между заседаниями к ней и сказал: «Примите мои соболезнования в связи с гибелью вашего мужа, надеюсь, вы понимаете, что я всего лишь адвокат-защитник». В ответ услышал: «Что вы, у меня к вам никаких претензий, вы выполняете свою работу». И эти слова прозвучали из уст женщины, оставшейся без мужа с детьми, которая, казалось бы, должна была кипеть ко мне ненавистью и быть преисполнена абсолютным негодованием. Вот это показатель высокой культуры. Просвещенность взяла в узду внутренние чувства.
А процесс ГКЧП показал, что далеко не все мои знакомые московские интеллектуалы обладают должной степенью правовой культуры. Столичная интеллигенция, которая в сущности обеспечила победу Бориса Николаевича, научные сотрудники, инженеры, учителя, врачи, они считали, что адвокат Резник не должен был защищать генерала КГБ. Что делать… Политические пристрастия глушат способность разумного суждения.
Специалист по автотранспортным преступлениям
Но есть и психологические препятствия, не позволяющие адвокату принимать поручения по определенной категории дел. Мне вспоминается один известный адвокат, прекрасный специалист по автотранспортным преступлениям, который постоянно по ним практиковал. Однажды пьяный водитель насмерть задавил его несовершеннолетнюю дочь. И он прекратил вести эти дела. Он возненавидел всех нарушителей, которые давят людей, «залив глаза». У каждого адвоката могут быть какие-то события в его жизни, отвращающие от ведения защиты по определенным категориям дел. Кто-то не может вести дела о мошенничестве, кто-то дела об изнасиловании, кто-то дела об убийстве. Это уже решает сам адвокат. Но если ты в дело вступил – всё, дружок, защищай без всяких скидок на свои чувства.
«И правосудие для всех» (спойлер)
Опора – твой профессионализм, твои правовые познания, понимание требований и ожиданий, связанных с профессиональным статусом. Есть некоторые каноны, которым ты не можешь изменять. Если принимаешь защиту, то должен преодолеть все внутренние барьеры и сложности, встать над своими переживаниями. В фильме 1979 года «И правосудие для всех» герой Аль Пачино, адвокат, пытается служить правде и справедливости, постоянно сталкиваясь с продажностью судей и коррумпированностью чиновников. Испытанием для него становится защита судьи, обвиняемого в изнасиловании. И этот судья признается ему, что действительно совершил его. Адвокат терзается и пытается определить, что ему важнее – верность адвокатским принципам или наказание продажного судьи и насильника. И он допускает предательство профессии, говоря в прениях, что судья сукин сын, подлец и так далее. В общем, перестает быть адвокатом.
В фильме есть «боковой» сюжет. Другой адвокат добивается оправдательного приговора для человека, обвиняемого в педофилии, а тот, освободившись, насилует и убивает двух детей. И адвокат сходит с ума: бреется наголо, пристает ко всем, говорит: «Вы же знаете, я профессионал, я ничего нечестного не совершал, обвинение представило некачественные, противоречивые доказательства, и на это я указал суду». А я это комментирую таким образом: адвокат оказался недостаточно профессионален, забыл английский афоризм «защищая, адвокат, помни, повесят не тебя». И сходить с ума должен был прокурор, которому не удалось доказать вину этого педофила, а не адвокат, который его защищал.
«Вполне мог бы защищать Чикатило»
Адвокат, как чистый профессионал, может принять любую защиту. К примеру, я вполне мог бы защищать Чикатило. Потому что глубоко убежден: он был невменяем, его нельзя было приговаривать к расстрелу, а нужно было пожизненно отправлять в психиатрическую больницу. Чисто профессиональный подход адвоката к своей специальности должен быть таким: ты должен освободиться от каких-либо эмоций, от неприязненных чувств к человеку, которого защищаешь. Твоя единственная задача – подвергнуть критическому анализу доказательства, собранные обвинением. И в рамках закона ты должен, основываясь на презумпции невиновности, сеять сомнения и искать для этого основания, если подзащитный отрицает свою вину.
Ни одного слова в защиту обвиняемого?
Непрофессионалы существуют не только в кинематографе. С чего начал свою речь молодой, а впоследствии знаменитый адвокат Лев Абрамович Куперник, когда защищал рецидивиста, серийного убийцу, который в суде признавал себя виновным и отстаивал свое право убивать? Он заявил, что у него нет ни одного слова в защиту («Если закон позволяет обвинителю по совести отказаться от обвинения, то я считаю и себя вправе отказаться от защиты. <...> Да свершится правосудие!»). А председатель Петербургского совета К.К. Арсеньев в газете упрекнул Московский совет в том, что он не подвергнул защитника «дисциплинарному взысканию».
Это к вопросу о праве адвоката на собственное убеждение. Оставь его при себе. Ты связан позицией подзащитного. Он себя виновным не признает, строй защиту на непризнании вины, потому что показания обвиняемого тоже доказательство, ищи возможности для того, чтобы противостоять обвинению.
«Позицию узнавай, а в душу не лезь» (советы адвокатам)
1. Формировать устойчивую профессиональную установку, которая должна превалировать при некоторых конфликтах с общечеловеческой нравственностью.
2. Соизмерять свои силы. Ты не каждое дело сможешь провести. Будь честен с самим собой, не принимай защиту, если сомневаешься, что с ней справишься.
Наша профессия, с одной стороны, гуманная, с другой – психологически тяжёлая. Адвокату желательно изгнать из себя все эмоции. Тебя приглашают не для того, чтобы ты делился своими политическими и нравственными взглядами и предпочтениями. За пределами корочек уголовного дела и адвокатского расследования для тебя не существует никаких источников, на которых ты мог бы строить свою позицию. И сколь бы тебе твоя интуиция не подсказывала, что несмотря на отрицание вины твой подзащитный преступление совершил, ты должен его защищать. Вот это твоя профессиональная установка, твоя правовая культура и твоя эрудиция адвоката.
3. Иные коллеги считают, что начинать свидание наедине с подзащитным надо со слов «Ну–ка, расскажи своему адвокату всю правду». Более непрофессионального вопроса быть не может. Вопрос нормального адвоката: «Я изучил материалы дела, есть доказательства, какая ваша позиция в отношении обвинения?»
Позицию узнавай, а в душу не лезь. Подзащитный сам тебе ее приоткроет. Если, конечно, доверится и захочет.