16 октября в Международном историко-просветительском, благотворительном и правозащитном центре «Мемориал» состоялась презентация проекта исследователя Дмитрия Шабельникова «Защитники, которых никто не защитил», который рассказывает о судьбах репрессированных в советское время московских адвокатов. Поддержать исследование и выразить благодарность от лица московской адвокатуры пришел Вице-президент Адвокатской палаты города Москвы Вадим Клювгант.
Проект Дмитрия Шабельникова рассказывает о том, что в 1920–1940-е годы жертвами репрессий стали около 400 московских адвокатов. Более половины из них были расстреляны или погибли в тюрьмах до вынесения приговора. Остальные были приговорены к различным наказаниям – от административной высылки и ссылки до длительных лагерных сроков. Некоторые провели какое-то время под стражей, но были освобождены (такое было возможно в основном до середины 1920-х гг.). Некоторые прошли все круги ада: высылка, лагеря, расстрел. Около 80 расстрелянных и погибших в тюрьмах и около 50 приговоренных к другим наказаниям были членами Московской коллегии защитников (МКЗ) на момент ареста или незадолго до него. Независимый исследователь поставил своей целью рассказать о судьбе каждого из этих 400 человек и реализует этот проект совместно с «Адвокатской газетой».
Дмитрий Шабельников так прокомментировал для Адвокатской палаты Москвы свой проект:
«Моя главная и конечная цель состоит в том, чтобы исследовать и рассказать биографии всех 400 (это те, о ком мне известно на сегодняшний день) московских адвокатов, ставших жертвами репрессий с 1917 по 1953 год. Их следственные дела — важный, но чаще всего не единственный источник; кроме того, к протоколам допросов и другим документам в этих делах приходится подходить с осторожностью — учитывая обстоятельства их появления, содержащаяся в них информация может не соответствовать действительности. Мне хочется рассказать не только об этих трагических периодах в их жизни, но и о том, как они жили и работали до того, поэтому я ищу и любые другие документы: например, студенческие дела, личные дела в архивах коллегий защитников, упоминания в прессе того времени, печатные работы, фотографии, воспоминания коллег и родственников. В конечном счете все это должно стать большим массивом биографической информации, изложенной доступным и, я надеюсь, интересным языком, которая поможет читателю лучше представить себе жизнь российской адвокатской корпорации и ее представителей в российском обществе — как до, так и после 1917 года. Одновременно эти биографии станут своего рода мемориалом этим людям, сейчас в основном забытым даже большей частью современного адвокатского сообщества. Наверное, в какой-то момент, кроме сайта, я напишу книгу обо всей этой истории. Хотелось бы также создать вокруг этих текстов какой-то "живой" просветительский проект в виде лекций, обсуждений и других форм общения, не только для современных адвокатов, но и для них, конечно, тоже — все-таки профессиональная идентификация создает у многих особый интерес к судьбам коллег из прошлого, особенно таким трагическим. Конечно, сравнивать репрессии советского времени, особенно времен "большого террора" конца 1930-х, с тем, что происходит сейчас, не очень корректно. Однако нельзя не заметить, что корни самого отношения власти к адвокатуре — независимой профессии, суть которой состоит, в конечном счете, в защите прав человека и ограничении произвола правоприменителя, — находятся именно в первых десятилетиях советской власти. В отличие от тех времен, сегодня это отношение к защитникам — как к ненужной и досадной помехе, зачем-то вмешивающейся в процесс расследования преступлений и отправления правосудия, — редко высказывается следователями, судьями или прокурорами напрямую. Но оно, к сожалению, так и не было окончательно преодолено за те годы, когда в новой России проводились либеральные реформы уголовной юстиции. Это заметно и в отношении судей к адвокатам как участникам судопроизводства, и в участившихся в последнее время случаях откровенного воспрепятствования выполнению ими своего профессионального долга. В сталинские времена многие, в том числе теоретики-правоведы вроде Пашуканиса, вообще считали, что адвокатура, да и правовые институты в целом — это пережиток прошлого, который власть пока терпит, но скоро упразднит за ненадобностью (этого, правда, так и не произошло, а Пашуканис сам был расстрелян в 1937-м). В любом случае роль адвокатов в довоенной советской правовой системе была крайне ограниченной, а начиная с декабря 1934 года они, за редкими исключениями, не участвовали даже в судебных разбирательствах по "политическим" делам (то есть в защите обвиняемых по печально известной 58-й статье Уголовного кодекса). И последнее: как тогда, так и сейчас в адвокатуру часто идут яркие и деятельные люди с идеалами, с общественным темпераментом и с органическим неприятием произвола и авторитаризма. Как тогда, так и теперь эти люди в силу публичности своей профессии оказываются на виду — и тем самым становятся очевидной мишенью для людей, придерживающихся противоположных взглядов, в том числе облеченных властными полномочиями».
Вице-президент Адвокатской палаты города Москвы Вадим Клювгант в своём приветственном слове выразил благодарность Дмитрию Шабельникову и провел некоторые неутешительные параллели между событиями, исследуемыми его проектом, и сегодняшним положением адвокатов-защитников в системе правосудия. «Адвокатское сообщество города Москвы, а это более 10 тысяч адвокатов, очень признательно Дмитрию. Мы оцениваем его проект как искренний порыв, подвижничество. Как обращение к той памяти, которой нам всем не хватает и которая имеет актуальное прикладное значение сегодня. Читая вступительный очерк к проекту, я увидел, помимо хорошо знакомых имен: Василия Маклакова, Павла и Владимира Малянтовичей, Михаила Мандельштама, Николая Муравьева, Николая Тесленко, Михаила Ходасевича, и имена незнакомые, и высказывания «рыцарей пролетарской революции», которые около ста лет назад устанавливали квазиправовые, а точнее - антиправовые порядки. В частности, товарищ Крыленко в своих пламенных речах обосновывал, почему адвокатура и её лучшие представители – «вредоносное явление» для общества победившего пролетариата и строителей светлого будущего. А потом этих «вредоносных» адвокатов уничтожали. И некоторые формулировки прошлого века очень сильно перекликаются с некоторыми сегодняшними формулировками в документах и выступлениях следователей и судей, когда они осуществляют и обосновывают преследование адвокатов. Может быть, не дословно, но по существу это очень близко. И это лишний раз подчеркивает то, что история имеет свойство повторяться. Не дай нам Бог, чтобы она повторилась в том масштабе ужаса, который является предметом этого проекта и характерен для тех времен. Есть надежда, что такого больше не произойдёт, если мы будем говорить об этом вслух, а мы уже об этом говорим судебной власти, о том, к чему могут привести такие свирепые и агрессивные преследования адвокатов и дискриминация адвокатского сообщества. От имени Совета Адвокатской палаты города Москвы хочу выразить искреннюю признательность и благодарность Дмитрию Шабельникову. И пожелать его проекту долгой и счастливой жизни, развития, а мы будем этот проект хранить и дорожить им», - сказал Вадим Клювгант.
Приводим отрывок из исследования Дмитрия Шабельникова «Защитники, которых никто не защитил»:
«С назначением в 1931 г. на пост наркома юстиции Н.В. Крыленко и даже несколько раньше, примерно с 1928 г., начались гонения на адвокатуру – не только «старую», а вообще как на институт. Вот как описывал происходившее тогда в своих показаниях А.С. Тагер (хотя эти строки – часть его собственноручных показаний, в которых он объяснял причины антисоветских настроений в среде адвокатуры, полагаю, что его оценки в данном случае вполне искренни):
«Известно, какое большое значение партия придает надлежащей политике по отношению к интеллигенции вообще и отдельным ее частям, в частности врачам, инженерам, учительству и т.д. С адвокатами в этом отношении благодаря вредительской политике Крыленко-Пашуканиса обстояло явно неблагополучно.
Адвокатура и защита были провозглашены ими лишь необходимым злом, которое лишь терпится в советском суде, но которое, вообще говоря, советскому суду вовсе не нужно. Участие защитника в состязательном процессе изображалось издевательски как участие в какой-то “меновой сделке”. Совершенно несомненно, что под этой “революционной” терминологией проводилось по существу отрицание демократических элементов советского процесса, каким, в частности, является принцип процессуальной состязательности. Эта точка зрения не только провозглашалась теоретически со ссылкой на Пашуканиса, но с 1928 г. Крыленко начал насаждать эти теории и на практике. Достаточно указать на проекты УПК 1927 и 1928 г., выработанные Наркомюстом и в значительных частях проведенные в жизнь в ряде вопросов, несмотря на отсутствие их законодательного утверждения. В особенности полно были осуществлены эти вредительские теории по отношению к защите. Защита и практически стала третироваться как ненужный и вредный придаток. Постепенно росло число процессов, в которых защитники перестали допускаться к участию в деле – вопреки прямому тексту закона – в народных судах с одной стороны и даже в Верховном Суде – при рассмотрении кассационных дел с другой стороны. Защитники добросовестно готовились к защитам, тратили на это время и труд, а затем им объявляли, что они суду не нужны. Из отдельных единичных фактов – это стало в тот период времени типовым явлением.
Совершенно несомненно, что эта политика Крыленко – ставившая и, по-видимому, имевшая целью поставить адвокатов в весьма унизительное положение и притом противопоставить их другим советским судебным работникам – питало в адвокатской среде чувство большого недовольства этой политикой, которую Крыленко и его сторонники изображали как особенность именно якобы советского отношения к вопросам защиты и адвокатуры. Именно поэтому эта политика и являлась вредительской политикой».
Ознакомиться с исследованием «Защитники, которых никто не защитил» можно на сайте «Адвокатской газеты».
Фото: Александр Сорокин.